|
Мой рот напичкан битым стеклом –
ни выплюнуть, ни проглотить.
Испачкано водкой и кровью белье.
Я в тамбуре от обиды блюю.
Запутанность на двоих сполна –
закрытая дверь не поддается ключу.
«Неужели я так мало дала?»
Сын: «Она мать. А я что могу?»
Куда теперь?
Так далеко, что горизонт стал точкой.
Замерзнуть на одной из станций?
Или домой?
Пора прощаться?
Через разорванный живот
под фонарем течет любовь.
|
|
Под вечер возвращаюсь в квартиру,
пропитанную лекарствами -
не лучшая перспектива
для того, кто помнит вкус счастья.
Это толкает не разуваясь
стремительно выйти в подъезд.
На мостовой растрепать городу
про потерю, обиду и ненависть.
Последний троллейбус поедет на запах
той, что когда-то звалась любимой,
туда, где случился аборт любви
из-за любви к этому миру.
Кровь выбивает в висках
ритуальный бой барабанов.
Отпускаю по ветру Нить Ариадны,
скомканную в кармане.
Оставляю у входа факел и меч,
воротник пальто поднимаю выше.
У каждого свой минотавр,
Я спускаюсь в его лабиринты.
|